Г.А.Клигер: «Октод» строит в Москве телебашню…»
У останкинского колосса появится ажурная конкурентка

В Москве строится новая телерадиобашня. Она возводится на в общем-то известной площадке, откуда вещание велось и до того, – на улице Демьяна Бедного, в «месте дислокации» ООО «Октод». Генеральный директор этой компании – академик Международной академии информации при ООН, кандидат технических наук Григорий Клигер – дал интервью нашему обозревателю Юрию Петровскому.

Григорий Аронович, это ведь от вас велось вещание, когда произошел пожар на Останкинской башне?
Совершенно верно. «Октод» располагает 150-метровой мачтой с расположенными на ней антеннами, которую мы построили еще 13 лет назад. Сейчас мы с нее транслируем в аналоговом виде ТНТ (в дециметровом диапазоне – 35-й ТВ-канал, метровые телеканалы идут из Останкино) и программы радиостанций «Серебряный дождь» (диапазон FM), «Радио-7 – На семи холмах» (FM и УКВ), «Маяк-24» (FM), «Радио «Максимум» (от нас работает в УКВ) и «Наше радио» (FM). Сравнительно недавно к нам пришло «Love-радио» (FM и УКВ): они сказали, что им нравится качество звучания станций, вещающих отсюда, – у людей, связанных с музыкой, особый слух и свои критерии оценки. Кроме того, мы передаем в эфире цифровой пакет (о его содержании скажу ниже). И еще: «Октод» является практически единственным объектом в Москве, откуда ведутся радиопередачи на средних волнах (правда, мачта и башня к этому непричастны – СВ-вещание осуществляется с помощью других сооружений, находящихся на территории «Октода»).
Так вот, когда случился пожар в Останкино, на первых порах ситуация фактически вышла из-под контроля: никто не знал, выстоит Останкинская башня или не выстоит… И вещатели ринулись сюда – на улице Демьяна Бедного, 24, где базируется «Октод», прямо-таки очередь выстроилась. Нам удалось прямо с колес наладить вещание телеканалов «Культура» и НТВ, мы были готовы выдавать в эфир также РТР. Разумеется, нужно было устнавливать дополнительные антенны и передатчики. «Октод» – не государственное предприятие и потому обладает куда большей гибкостью и эффективностью в решении даже самых неотложных вопросов. У нас всегда есть в запасе антенна, фидер, передатчик, короче говоря, все необходимое. Придет новый клиент и скажет: «Мне нужна работа на такой-то частоте…». А мы уже находимся в «готовности N№1». Если соответствующие структуры, в частности Связьнадзор и Частотный центр, дали добро, включим в эфир компанию новоприбывшего буквально через 10 мин.
И тем не менее вы решили возводить новую телебашню. Почему и зачем? Что это будет за сооружение?
Сначала небольшое уточнение: с профессиональной точки зрения называть подобное сооружение телебашней не совсем правильно. Да, это башня, т.е. специальная металлическая конструкция (ее отличия от мачты будут раскрыты ниже. – Прим.Ю.П.), на которой размещаются антенны, фидеры и другое оборудование. Но она предназначена не только для телевещания…
Прошу прощения, но слово «телебашня» давно стало общеупотребительным и уже вошло в словари русского языка как вполне литературное. Предлагаю не вдаваться в филологические прения и в данном контексте наравных употреблять существительные «башня» и «телебашня».
Хорошо, обратимся к существу вопроса. Башня возводится с таким расчетом, чтобы в полной мере отвечать профилю, основным направлениям деятельности и задачам фирмы, но не более того. Строго говоря, «Октод» – технический оператор: мы не занимаемся ни производством, ни закупкой программ, ни формированием сетки вещания, ни сбором данных для последующей их передачи потребителям. Иными словами, мы операторская компания, действующая сугубо в области связи: наши партнеры–вещатели предоставляют нам контент, и мы его распространяем. Кроме того, мы внедряем новые технологии. Этим главным целям подчинено все остальное, например: разработка, проектирование, наладка, производство отдельных видов оборудования, чем мы тоже отчасти занимаемся. Поэтому, если, скажем, останкинская гигантская «игла» – в значительной мере проект для престижа, то наша башня абсолютно функциональна: ни тебе ресторанов, ни смотровых площадок, ни экскурсий, ни прыжков с парашютом, о которых мечтает гендиректор ФГУП РТРС Геннадий Скляр (в его ведении находится останкинское железобетонное чудо).
Новая башня заменит на «Октоде» имеющуюся мачту: передатчики на той будут выключены и вместе с антенно-фидерными устройствами перенесены на новое высотное сооружение, которое окажется на сотню метров выше своей предшественницы – его высота составит 257 м. Да, это половина останкинской «коллеги», но подобные размеры вполне достаточны для распространения сигнала на территории столицы и Московской области. На большее мы и не претендуем (даже если б и претендовали, Связьнадзор не позволил бы: все-таки существует частотный план, нарушать который никому не позволено).
Почему понадобилась башня такой высоты? Одна из главных причин заключается в том, что мы подошли к технологической и экологической черте, которая ставит предел дальнейшему развитию. Размещать передатчики, антенны и прочую аппаратуру оказалось негде.
В отношении экологии наша деятельность вполне отвечала и отвечает существующим нормам: нас регулярно проверяет санэпидемстанция и неизменно констатирует, что все в порядке, хотя вокруг жилой массив, и требования, естественно, предъявляются жесткие. Правда, и мы со своей стороны исповедуем осторожный подход к окружающей среде, например, не усиливаем мощность передатчиков свыше 10 кВт – впрочем, и этого достаточно, чтобы с хорошим качеством обеспечить распространение исходящих с нашей площадки излучений практически по всей столице и на значительной территории в Подмосковье.
Вместе с тем к возведению башни побудило и то обстоятельство, что муниципальные и московские власти настойчиво просили: «Дайте нам возможноть в вашем районе строить дома с большим числом этажей и ближе к «Октоду». Причина подобных обращений понятна – дефицит свободных площадей под застройку в Белокаменной.
Поэтому для «Октода» выход, обеспечивающий дальнейшее развитие, один – уходить вверх, еще выше поднимать антенны, а значит, строить более высокую башню. В результате мы получим возможность установить дополнительные технические средства, в большей мере улучшить экологию, уменьшив напряженность поля (как говорится, совершенству нет предела), и удовлетворить пожелания местных властей.
И еще очень важный аспект: сокращается занимаемая высотным сооружением площадь. Между тем стоимость земли в Москве просто заоблачная, арендные выплаты «съедают» очень существенную часть бюджета нашего предприятия. Да к тому же коммунальные расходы и стоимость электроэнергии подрастают ежегодно на 10 – 12%.
Поскольку мы организация не государственная, деньги на строительство тратим свои (те, которые зарабатываем в результате своей основной деятельности), то, выбирая проект и определяя внешний вид башни, мы исходили из нескольких посылок.
Первая: минимум металлоемкости, так как металл – это деньги.
Вторая: учет в полной мере того обстоятельства, что башня будет стоять в столице; следовательно, ей нужно иметь соответствующий облик, дизайн, дабы не портить, а, напротив, украшать городской ландшафт.
Третья: высота сооружения должна отвечать техническим задачам, которые перед нами стоят.
Ну и наконец, обязательно следует принимать во внимание экономию земельного ресурса.
Состоялся конкурс, по итогам которого мы выбрали наиболее уважаемую организацию в данной сфере – Центральный научно-исследовательсикй институт проектов стальных конструкций (ЦНИИ ПСК), главный конструктор Б.В.Остроумов. Возведение столь высокого сооружения в условиях мегаполиса – задача очень серьезная; конечно, потребовалось море согласований, но все они были осуществлены. Непосредственно строительные работы ведет московское АО «Стальмонтаж», руководитель А.Н.Выговский.
Внешне наша «высотка» будет немного напоминать Шуховскую башню на Шаболовке – вязь металлических элементов, образующих уходящий ввысь конус, раскрашенный чередующимися белыми и красными полосами (что необходимо для безопасности движения воздушных судов).
Технологическое здание находится прямо под башней, как бы внутри ее подножия. Здесь карстовые породы, поэтому, когда мы проходили государственную экспертизу, особое внимание уделялось фундаменту. Проектировщики предложили (и это уже выполнено) сделать фундамент из большой монолитной заглубленной в грунт железобетонной плиты; причем с таким расчетом, чтобы она устояла в заданном положении, даже если где-то рядом в почве образуется провал. Но и этого мало: заглубленную часть фундамента дополняет еще одна плита, которая на 4,5 м возвышается над первой, будучи закрепленной на вертикальных железобетонных опорах. Последние связывают обе плиты в единое целое и тем самым обеспечивают исключительную устойчивость всей конструкции. Обе части фундамента равновеликие – 40 х 40 м. Таким образом в промежутке между двумя частями фундамента образуются помещения общей площадью свыше1500 м2, которые мы превратили в технические залы. В результате получился двухэтажный корпус, где будет установлено технологическое оборудование (передатчики, мультиплексоры и т.д.), а также, естественно, разместятся сотрудники соответствующих служб.
Проект мы рассчитали на размещение следующего количества передатчиков: FM – 12, УКВ – 6, ТВ (включая цифровые) – 4. Все виды цифровой информации – в том числе, разумеется, телерадиопрограммы – будут транслироваться (впрочем, это делается уже теперь) в едином контейнере (или пакете – оба термина корректны). Подчеркну, что и аналоговые программы можно передавать через одну антенну – путем уплотнения сигналов от двух и более передатчиков (мосты сложения мы приобретаем у известной немецкой фирмы Kathrein).
Передатчики на «Октоде» используются и нашего собственного изготовления (у нас есть своя производственная база и опытные кадры), и таких зарубежных фирм, как германская Rohde&Schwarz, чешская Tesla, итальянская Technosystem. Каналообразующее оборудование нам поставляет в основном израильская компания Scopus. Питающие кабели покупаем у немецкой фирмы RFS, едва ли не единственного лидера в этой области.
Антенны для своих целей и иногда для наших партнеров мы предпочитаем разрабатывать, проектировать и изготавливать сами (у нас есть группа опытных инженеров, специализирующихся в этой сфере, и опять же собственные производственные мощности такого профиля). Дело в том, что каждая антенна – штучная вещь, отдельный особый случай; здесь типовые решения, как правило, не годятся. У любого антенного устройства своя диаграмма направленности и прочие особенности. Но подвешивать антенны на башне будет, конечно, специализированная организация – ООО «Высотник – Радиострой» (генеральный директор А.Г.Павлинов), располагающая лицензией на выполнение высотных работ.
Венчать башню будет своеобразная 50-метровая призма, на которой и разместятся антенны, т.е. в 200 – 257 м над поверхностью земли и минимум на полсотни метров выше, чем теперь на мачте. На вершине призмы будет установлена антенна для передачи излучений в цифровом стандарте.
Конечно, вместо столь сложной металлической конструкции с железобетонной «подошвой» в принципе можно было бы возвести куда более легкое и дешевое сооружение. Например, у нас, как я говорил, 13 лет успешно функционирует антенна-мачта высотой 150 м. Но, чтобы мачта стояла, нужны оттяжки, которые идут под 35 – 40° к оси этого сооружения. Поэтому, построй мы новую мачту такой же 257-метровой высоты, под нее вместе с растяжками понадобилось бы 6 га земли. И пришлось бы поднять тарифы на услуги «Октода» с учетом роста арендной платы за землю, а это могло бы снизить конкурентоспособность компании.
Ведь теперь не советское время, когда земля, по сути, ничего не стоила; тогда, напротив, в моде была гигантомания, да и средства тратились бюджетные, не из своего кармана. Сейчас же – в особенности в Москве – буквально каждый метр обходится в весьма весомые суммы. Теперь все (по крайней мере, в негосударственном секторе) считают деньги. Вот и мы вычислили, что затраты на возведение башни и обустройство технологического корпуса должны со временем окупиться.
Вы говорите об экономии. Вместе с тем, насколько я успел заметить, Ваше ООО занимает совсем не маленькую территорию…
Это только кажется. В действительности здесь находится природоохранный комплекс, 4/5 которого имеет к «Октоду» лишь косвенное отношение – нам вменено в обязанность поддерживать его в полном порядке и целости (тут каждое дерево на учете) и не допускать сюда посторонних лиц, чтобы сей оазис попросту не вытоптали и не выжгли. Итак, из 29 га природного комплекса мы арендуем всего 6 га; срок аренды 49 лет. Причем «Октод» базируется на площадке, которая на протяжении десятилетий использовалась под нужды радиовещательной отрасли (правда, под довольно своеобразные нужды). Так исторически сложилось.
Кстати, об истории. Откуда есть пошел «Октод»? Это название – аббревиатура? Как она расшифровывается?
Это вовсе не сокращение и не расшифровывается никак. Вообще-то «октод» – технический термин, которым обозначается лампа, имеющая восемь электродов. А наименование нашей компании возникло по той причине, что, когда она образовывалась, нас, учредителей, было восемь.
Но начать следовало бы с более ранней поры. У истоков фирмы стоял ряд специалистов, трудившихся в советское время в той же области, что и теперь. Так, ваш покорный слуга работал в системе Министерства связи СССР, в структуре, на базе которой не столь давно создано ФГУП РТРС, точнее, один из крупнейших его филиалов – Московский радиовещательный центр (МРЦ), возглавляемый знакомым читателям журнала Install-Pro «директором Останкинской башни» Ю.А.Бербиковым. Называлась организация – «Производственное объединение радиовещания и радиосвязи N№1», и входили в нее, как и теперь в МРЦ, мощные радиовещательные центры, расположенные в Подмосковье. Был я заместителем начальника объединения, размещался там, где теперь находится руководство РТРС, – рядом с Красной площадью, на Никольской улице. Разумеется, в ту эпоху нельзя было даже заикаться о бизнесе: предпринимательская деятельность, мягко говоря, не поощрялась.
Однако ничто не вечно под луной. Началась перестройка; надо сказать, мы на пути к «Октоду» и вместе с ним прошли те же этапы, что и вся страна. Сначала, где-то в 1988 – 1989 гг., мы учредили Ассоциацию радио – в тот период сплошь и рядом создавались различные ассоциации в качестве предтеч будущих негосударственных предприятий и организаций. Затем, в 1991 г., было официально разрешено образовывать акционерные общества закрытого типа (АОЗТ), товарищества с ограниченной ответственностью (ТОО); сегодня «Октод» является обществом с ограниченной ответственностью (ООО).
Но возник он, наверное, не на ровном месте? Здесь при советской власти тоже, вероятно, существовал радиовещательный центр?
Нет, не на ровном – место пришлось расчищать. Дело в том, что на этом объекте осуществлялась «забивка» «вражьих голосов»…
То есть стояли «глушилки», которые создавали помехи и делали невозможным прослушивание «Голоса Америки», Би-би-си, «Немецкой волны» и т.д.?
Точно. Причем «глушилки» должны были посылать свое излучение прямо на соседние дома, антенны висели наклонно и были нацелены фактически непосредственно в окна квартир, поэтому экология здесь была отвратная.
А сейчас? Вы ведь работаете с той же площадки…
Но мы-то ведем передачи с совершено других высот – это во-первых. И во-вторых, диаграмма направленности наших антенн абсолютно иная, потому что наши цели, естественно, несопоставимы с «забивкой».
Так вот, во время перестройки «забивку» решили прекратить. М.С.Горбачев высказался в том духе, мол, раз снимаем «железный занавес», выключаем и «глушилки» – хватит энергию на ветер выбрасывать (а эти агрегаты были действительно чрезвычайно прожорливы по части электричества). Объекты, предназначенные для «глушения» зарубежных радиостанций, подлежали сносу, занятые там сотрудники – увольнению. Например, аналогичный комплекс по «забивке» на Красной Пресне был демонтирован (теперь там «Экспоцентр»).
Между тем уже ощущались новые экономические веяния, которые возникли не без влияния реформистских теорий академиков Абалкина и Аганбегяна. В самом конце 1980-х – начале 1990-х гг. фактически развернулось формирование негосударственного сектора, и отрасль связи и телекоммуникаций в этом смысле не стала исключением. Поэтому неудивительно, что руководство союзного Министерства средств связи и связи (т.е. производившее соответствующее оборудование и эксплуатировавшее его – вот такой странный симбиоз был изобретен на исходе советской власти) предложило выкупить по остаточной стоимости объект на улице Д.Бедного. И мы – группа энтузиастов – эту площадку подхватили. Добывали кредиты – в те годы это еще было возможно. Начинать нужно было с нуля, даже с минуса. Все антенны-«забивалки» мы снесли; передатчики, которые служили для тех же целей, списали или продали тем воинским частям, которым по роду деятельности подобные технические средства нужны. Проехали по «умирающим» объектам «забойного» профиля, купили там конструкции, которые оказались на местах никому не нужны и как бы превратились в прямом, а не в переносном смысле в железо, в металл. Из него затем мы и построили антенну-мачту, которая верой и правдой служит «Октоду» до сих пор. Проект разработала ведущая организация на этом направлении – Государственный специализированный проектный институт Радиовещания и Телевидения (ГСПИ РТВ). В результате в СССР и России в 1991 г. появилась первая негосударственная операторская компания в области телерадиовещания, связи и массовых коммуникаций – «Октод».
Значит, вы успели еще до президентского указа, изданного в середине 1990-х и содержавшего прямой запрет на приватизацию объектов телерадиовещания?
Вы задаете риторический вопрос: по датам видно, что, когда мы учреждали нашу компанию (причем это происходило еще в Советском Союзе), о подобном запрещении речи не шло. Так что наша фирма образована на абсолютно законных основаниях.
Между тем г-н Скляр в интервью нашему журналу заявил, что ФГУП РТРС инициировало и участвует в десятках судебных процессов с целью вернуть в лоно государственной телерадиосети те профильные предприятия, которые, по его мнению, были незаконно выведены из федеральной собственности.
Это речь идет о предприятиях, переданных «Ростелекому» и региональным властям на основании постановления Правительства и указа Президента РФ в 1993 г.
Итак, постепенно «Октод» вставал на ноги. Мы получили лицензию на одну частоту, на вторую, на третью… Стали приходить первые клиенты – новообразованные радиостанции, они тоже создавались как негосударственные. В ту пору FM-диапазон еще только разрабатывался под звуковое вещание, а количество частот на УКВ было ограниченным. Поэтому вначале, например, «Эхо Москвы» и «Европа Плюс» выходили в эфир от нас на средних волнах.
С тех пор ситуация в эфире, конечно, сильно изменилась. Сегодня ни упомянутые выше, ни другие популярные радиостанции, являющиеся не только средствами массовой информации, но коммерческими предприятиями, на средних волнах работать не хотят. Главная причина – рекламодатели всему остальному в радиовещании предпочитают FM-диапазон, даже в УКВ мало вкладываются. Передачи на УКВ в основном слушают пожилые люди, у которых остались приемники еще с советских времен, не рассчитанные на FM. Аудитория УКВ если и увеличивается, то минимально. Неудивительно, что радиокомпании с этого диапазона уходят и он постепенно высвобождается. Те же, которые остаются и работают также на FM-частотах, время вещания на УКВ сокращают, хотя от лицензий в этом диапазоне и не отказываются…
А на средних волнах остались преимущественно станции, финансируемые либо государством (точнее, государствами, потому что речь может идти и об иностранных вещателях), либо общественными организациями, либо спонсорами. Так, от нас в настоящее время выходит в отечественный эфир ряд зарубежных «голосов» («Голос Америки», «Немецкая волна», «Голос Франции», Би-би-си, – понятно, что для них выгоднее вещать на Москву из Москвы, к тому же обеспечивается более высокое качество приема) и религиозных радиостанций; те и другие в своих передачах не имеют рекламных вставок.
Несмотря на то, что на первых порах наших клиентов можно было перечесть по пальцам, нельзя не отметить очень важную, знаковую вещь: с появлением «Октода» рухнула монополия Останкино – ведь до того все в эфире транслировалось именно оттуда. Впрочем, перемены происходили не так уж гладко. Еще в конце 1980-х практически все эфирное вещание (хотя кабельные сети уже нарождались) было централизованным и сконцентрированным в руках Гостелерадио СССР. Поэтому в недрах именно этого ведомства возникали такие совместные с зарубежными партнерами проекты, как «Европа Плюс», которые запускались на каналах, арендованных у связистов Госкомитетом по телевидению и радиовещанию.
Это позже появились конкурсные комиссии – федеральная и региональные, и, можно сказать, начался сравнительно цивилизованный, нормальный бизнес в сфере ТВ и радио и их распространения. Тогда порядок был несколько иной, нежели теперь. Сначала операторскую лицензию на деятельность в области связи получала организация нашего профиля и уже на ее основании заключала договор с вещательной компанией. Теперь же происходит наоборот: теле- или радиокомпания под свою концепцию в результате конкурса получает лицензию на вещание с выделением ей определенной частоты и затем выбирает себе оператора-связиста. Или вынуждена обращаться туда, куда эта частота «привязана», и в этом случае уже не до выбора. Зачастую теле- и радиокомпании параллельно с лицензией на вещание стараются получить и лицензию на деятельность в области связи. Правда, чтобы реализовать это свое право, им нужно иметь или создать соответствующую производственно-техническую базу, приобрести необходимые передающие устройства. Поэтому гораздо чаще вещательные организации обращаются к РТРС, к нам и нашим коллегам.
Между тем в столице точек, откуда можно осуществлять вещание, по сути, лишь три: Останкино, «Октод» и мощный радиоцентр РТРС в Балашихе (раньше он вел передачи только на средних волнах, теперь работает также на немалом количестве FM-частот). Были попытки создать другие пункты для организации вещания, даже на жилых домах пробовали устанавливать антенны, однако из этого ничего не получилось.
Почти с самого начала своей деятельности «Октод» стал внедрять новые для того времени технологии. Нам делать это было легче, поскольку мы не зависели от решений ни Минсвязи, ни каких-либо других ведомств, – получил операторскую лицензию и действуй. Были бы деньги; практически все, что зарабатывали, мы вкладывали в развитие компании, ее производственно-технической базы.
В начале 1990-х гг. в России фактически еще не существовало FM-вещания и FM-передатчики не выпускались, отечественное производство телерадиооборудования вообще практически остановилось. Первые передающие устройства, предназначенные для FM-диапазона, мы получили от американцев, от компании Energy Onics. Это был своего рода лизинг: вскоре мы заработали денег и выкупили передатчики у заокеанских коллег.
Мы же на покупке нескольких импортных передатчиков не остановились – получили у компании из США разрешение на использование их схемотехники в качестве «скелета» для организации выпуска аналогичной продукции здесь, на «Октоде». Затем сертифицировали эти передатчики, исследовали и действительно наладили свое производство. Фактически проект был совместным, поскольку в очень значительной степени основывался на комплектующих из США (именно комплектующих, а не блоках) и аппаратура выпускалась нами под маркой Energy Onics.
Почему в те годы эта отрасль отечественной промышленности, не выдерживая конкуренции, впала в стагнацию? Потому что российские предприятия, с советских времен профессионально занимавшиеся изготовлением передающего оборудования (для них это основной вид деятельности), никак не хотели понять, что работать нужно не на той элементной базе, которая под рукой (даже если она самая что ни на есть родная), а на той, на которой работает весь мир. Мы же в «Октоде» опередили коллег-соотечественников, усвоив эту нехитрую истину. И заключили с американцами соглашения на поставку тех комплектующих, которые в РФ невозможно было приобрести (такие здесь не производились): определенных видов ламп, многих транзисторных элементов, вентиляторов и т.д.
Что касается схемотехники, то Россия в общем-то в данной области никогда никому не уступала. Правда, реализовать свои изобретения и преимущества зачастую не удавалось в массовом производстве.
В нашем случае удалось. Специалисты «Октода» сумели усовершенствовать американские передатчики, причем применили более современные технологии и обеспечили выпуск на производственной базе «Октода» довольно крупной партии этой аппаратуры.
К тому, что в России их фирменную продукцию переделывают, американцы отнеслись спокойно?
Более чем. Они были очень признательны, попросили разрешения использовать наши ноу-хау у себя. И в результате стали заказывать некоторые элементы и блоки уже у нас. Не надо думать, что в Штатах сплошь промышленные гиганты. Мы взаимодействовали со сравнительно небольшой компанией, примерно такой же, как «Октод». И сотрудничество оказалось достаточно плодотворным. Всего нами было выпущено порядка 25 FM-передатчиков, 4 и поныне успешно функционируют на «Октоде»; остальные мы продали, и они стоят в отечественных вещательных компаниях и организациях, в том числе на объектах ФГУП РТРС.
Почему же вы прекратили производить передатчики? В конкурентной борьбе проиграли?
Нет. Во-первых, в России насытился этот рынок применительно к коммерческим радиостанциям. В РТРС же передающих центров много, потребность в передатчиках большая, но нет денег – из федерального бюджета средства на эти цели почти не выделяются. Поэтому названное ФГУП приобретает иностранные передатчики с помощью зарубежных кредитов, например итальянских. Но «Октод» не настолько мощная фирма, чтобы кредитовать такого гиганта, как ФГУП РТРС. А во-вторых, мы отказались от выпуска передатчиков потому, что, как я выше констатировал, со временем отечественные предприятия, специализирующиеся как раз на такого рода деятельности, пришли в себя и возобновили производство. И нам состязаться с ними стало экономически не выгодно, да и с инженерной точки зрения не интересно – мы, я полагаю, свою миссию в этом плане выполнили, одними из первых в стране создав базу для FM-вещания и дав ему старт в Москве.